Генезис Денег-Символов

Суть социальных отношений выражается в социальном разделении труда, а структурная дифференциация общества определяет его структуру[90]. «Быть мужчиной или женщиной — значит выполнять неодинаковые функции в разных социальных системах. Не одинаковы функции, предписания, обязанности, которые общество накладывает на представителей разных поколений, разных возрастных групп» .

В социальном разделении труда мы можем выделить два вида деятельности: производство реальных и создание символических благ. Социальное разделение труда — это разделение труда, в котором, с одной стороны, элита обязана создавать, охранять и передавать символы и, с другой, — иные страты социума производят реальные блага. Элита сосредотачивает в своих руках все виды символической деятельности. Этнографические наблюдения свидетельствуют, что в традиционных обществах женщины и дети как носители низкого социального ранга отстраняются от процесса художественного и духовного производства. Крайне ограничены их возможности принимать участие и в наиболее важных ритуалах, они полностью исключаются из религиозной деятельности, от руководства общественной жизнью[91].

Имеются различные подходы к классификации социального разделения труда. Так, согласно марксистской концепции, труд делится на производительный и непроизводительный. Критерием принадлежности к тому или иному виду является производство прибавочной стоимости. Сегодня ученые при изучении социальной структуры общества используют признак, характерный для социального разделения труда — управленческие и исполнительские функции[92].

Ряд авторов предпочитают процесс создания символов называть кодированием связей в обществе, а деятельность по кодификации определяют как символическую.

О важности и необходимости социального разделения труда и месте элиты в нем говорилось еще в античных работах. Так, Платон — этот «борец за социальную справедливость», «наивный коммунист», а скорее утопист и идеалист — следующим образом пишет о неизбежности социального разделения труда: «люди по природе не равны друг другу: им присущи индивидуальные различия. Каждый должен поэтому всецело отдаться своему делу так, чтобы оно не было для него делом побочным, для этого он должен быть свободен от всех прочих обязанностей. Вот почему высшие классы должны быть освобождены от всякого прямого участия в производстве необходимых для жизни благ» [93]. Аналогичной точки зрения придерживался и Аристотель. Он выделял следующиевиды труда: 1) самый искусный труд, т. е. такой, который требует знания и искусства; 2) ремесленный, который обезображивает тело; 3) самый рабский, для которого достаточно одной физической силы; презреннейший, не требующий никакой доблести. Свободные граждане, пишет философ, не должны заниматься ни ремеслом, ни промышленностью, ни земледелием. «Для развития начала добродетели и для политической деятельности им необходим философский досуг»[94].

Реальные блага имеют вещественную оболочку. Они изготавливаются индивидами, входящими в нижние страты. В процессе производства реальных благ создается экономическая стоимость, величина которой определяется объективными факторами — затратами прошлого, настоящего и будущего труда.

Символические блага — осязаемые результаты религиозной, художественной, информационной, правовой, научной, управленческой и иных видов деятельности. Символические блага обладают социальной ценностью, которая создается с помощью внушения, а ее величина определяется субъективно-психологическими факторами.

Символы могут обладать вещественной оболочкой или не иметь таковой. В любом случае, социальное содержание символа выражается в знаке. Существуют разнообразные трактовки категорий «знак» и «символ». Эти интерпретации не сильно отличаются друг от друга. Но, следуя научной традиции и желая быть понятыми правильно, дадим определения этим двум понятиям, вкладывая в них смысл, релевантный для данной работы. Знак — это предмет или явление, которое указывает на другой предмет или явление. Существуют два класса знаков: 1) те, значение которых заключено в них самих или в их контексте (пар, идущий из чайника; гуси, улетающие на юг; пожелтевшие листья), и 2) те, значение которых не связано с их физической структурой или ситуацией (дорожный знак). Любой знак обладает устойчивым значением и противится множественности его истолкований. Важнейшим условием функционирования знака является известное постоянство его понимания.

Соединение же конкретного предмета со смыслом совсем другого предмета, вещи, явления, действия являет собой символ. Символ всегда скрывает свое содержание. Символичность есть наибольшая

противоположность знаковости. Символ — любая вещь, действие, явление, значение которого создается и навязывается человеку[95]. Символ — это самостоятельная, обладающая собственной социальной ценностью, созданная реальность[96] .

Двойственность, как имманентное свойство всего сущего, свойственна и символам, которые бывают двух видов: первичные и вторичные. Первичные суть результат бессознательной психической деятельности отдельного индивидуума, вторичные — сознательной социальной активности верхней группы.

Первичные символы — это способ идеализации действительности посредством психической деятельности отдельного индивидуума.

Символ столь же древен, как человеческое сознание. Склонность к идеализации реальности является одним из основных свойств человеческой психики. В ответ на внешние негативные раздражители — социальное напряжение, создаваемое элитой — нервная система стремится трансформировать ситуацию в действие, а поскольку она (нервная система) организована по двоичному принципу, то это действие будет компенсирующим (положительным) и будет заключаться в идеализации всего сущего. Индивид, «защищаясь» от насилия, бессознательно создает символы, приписывая вещам, людям или явлениям не присущие им качества, черты характера или свойства. Например, античные боги — это идеализированное изображение людей. Культура — это идеализированное восприятие мира. Строго говоря, все социальные уровни, рефлексируя, создают (первичные) символы. Причем чем ниже ранг социальной единицы (индивида, семьи, группы, общества), тем более он склонен к идеализации бытия, тем шире круг объектов, вовлекаемых в

этот процесс[97].

В ранних обществах, когда господствовал анимический способ мышления, идеализация выражалась в том, что люди придавали всему сущему «внешнюю душу». Они считали, что объекты неодушевленного мира и одушевленного одарены жизнью, разумом и волей, сами люди имеют «вторую душу»[98]. По представлению практически всех народов, находящихся на стадии охотничьего общества, души зверей и птиц находятся у них в кончике носа, шерсти, зубах, когтях, перьях. Поэтому сохранение этих частей равносильно обладанию душами животных, а следовательно — и самими животными. Эти части тела являются символами промысловой удачи. В сознании людей формируется суждение, что эти перья, зубы, клыки и т. д. суть заместители реальных животных, и

владелец этого символа имеет полное право собственности на все тело[99].

Появление первичного символа — это реакция на социальное напряжение со стороны верхней группы, и чем оно сильнее, тем больше нижняя страта склонна к мистификации, идеализации, фетишизации и, в конечном счете, к символизации. Изначально функция первичного символа заключалась в защите как от внешней, так и внутренней угрозы. Все, что реально использовалось человеком для своей защиты: камни, палки, зубы, когти животных, рука, кулак, стрела, лук, топор и другие предметы — символизировалось.

Этим вещам приписывались магические свойства, а обладание такими амулетами придавало силу, могущество, удачу и все то, что так не доставало нижнему рангу.

Например, в Центральной Австралии самыми священными объектами культа были палки и камни, которым приносили жертвы. Семитские народы поклонялись священным камням Мекки — камням ведического культа. Хорошо известны древние религиозные памятники греков, которые состояли из простого столба, доски, неотесанного камня или бревна. Афина-Паллада, которой афиняне воздвигали впоследствии художественные статуи, первоначально изображалась в виде простого необтесанного столба. В Норвегии до конца XVIII в. существовал обычай собирать круглые камни, которые каждый четверг вечером мыли, смазывали маслом перед огнем, клали на почетное место, а в определенные дни купали в пиве, чтобы они послали в дом счастье и довольство.

С древнейших времен янтарь выступал символом здоровья и богатства. Считалось, что в его небольших углублениях находили места обитания духи, которые обеспечивали его владельцу удачную охоту и победу в бою. Согласно мифологическим источникам, янтарь имел божественное происхождение и обладал мистическими свойствами. Такой символ использовался в качестве денег — маленькая фигурка из янтаря стоила дороже здорового раба. Змея фигурировала в Сибири (в том числе и в тех ее областях, где никогда не было змей) как символ шаманской психической (магической) силы. В Древней Южной Индии змея означала мистическую силу, в средневековой Индии — женскую половую силу, в Египте (начала новой эры) — мудрость.

Зубы играли заметную роль в системе символов[100]. Особенное внимание привлекали зубы и когти хищников, так как сила этих животных действительно выражается в их зубах и когтях[101]. Ору

жие также было наиболее распространенным символом, защищавшим человека от «злого духа». Магическое употребление оружия связано с бессознательным представлением, что оно избавит от болезней и всяких иных напастей сверхъестественного мира[102]. Многие первобытные народности в качестве ножа употребляли раковины, которым были приданы магические свойства. Раковины были широко распространены у финских народностей, а в качестве украшений их носили чуваши, мордва, ижора и удмурты. Магическая сила приписывалась и соли, прежде всего, благодаря ее разъедающему свойству, а позже из-за того, что она сохраняла съестные припасы от порчи.

Особо необходимо отметить магическую роль круга и других предметов, связанных с ним по форме — кольцо, браслет, отверстие. Их магическая сила заключалась в предохранении от сверхъестественных сил, а их геометрия ассоциировалась у человека с безопасным огороженным пространством, защищенным местом, пещерой, домом и т. д. Считалось, что повязка из конского волоса, одетая на шею, предотвратит насильственное удушение. В традиционных обществах в целях «безопасности» носились ножные и ручные браслеты, надевались кольца и пояс, шейный обруч, который получил название гривна. Все эти «украшения» имели одну цель — обезопасить человека, впоследствии некоторые из них, как, например, шейный обруч (гривна), превратились во вторичный символ свободного человека.

Вторичные символы — это результат социального действия верхней страты.

Возникновение вторичного символа связанно с сознательным наполнением первичного символа определенным социальным содержанием и последующей его интерпретацией. Вторичный символ — это перекодированный первичный символ. Переосмысление, «перекодирование» первичных символов, представляет собой процесс их идеологизации.

Если быть точным, то под символическим производством мы понимаем процесс идеологизации первичных символов, «перекодировку» их содержания в нужном для элиты направлении. Символическое производство — это создание вторичных символов. Далее в работе, используя термин «символ», мы будем иметь в виду исключительно вторичные символы, если не оговаривается иное.

Создание вторичного символа — это процесс заполнения семантической пустоты необходимым содержанием, т. е. определенной социальной ценностью. В некотором смысле символ — это пустая оболочка, поскольку содержание, вкладываемое в нее, может меняться. Семантическая пустота — свойство, очень важное в прагматике символов, определяющее его использование как инструмент управления и как информационный код. Элита заполняет пустоту символа определенным скрытым смыслом. Символ — обязательно тайна, наличие которой позволяет элите произвольно его интерпретировать, программируя тем самым поведение людей, т. е. управлять ими. Тайна символа — сила власти, изменение значения символа непосредственно связано со сменой власти.

Способность определять значение вещей, интерпретировать то, что в предмете символизировано, присуща индивидам, обладающим творческим складом характера, свободно мыслящим. Их совокупность образует элиту (художественную, управленческую, военную, научную и т. д.) — высший ранг общества. Сила власти заключается в монопольном праве интерпретации символа, т. е. контроле потока информации. Элита имеет возможность передавать остальным членам сообщества свои программы поведения, закрепляя, таким образом, за собой лидерские функции. Она способна произвольно и абстрактно наделять вещи и события реального мира значениями, которых они объективно не имеют, причем так, чтобы страты нижнего ранга могли улавливать эти значения.

Символ накапливает и закрепляет достижения индивидов в форме культурных традиций, делая таким образом их опыт социальным. Элита, «изобретая» символы, делает этот процесс таинственным и недоступным для «непосвященных». Это дает индивидам высшего ранга возможность исключительно внутривидовой передачи информации, или, как говорит П. Бурдье, — «кодов расшифровки» символов.

Роль и значение символа возрастает именно там, где больше социальной неопределенности, т. е. возможности смены лидера. Как пишет П. Бурдье, «в действительности в социальном мире постоянно происходят столкновения различных ветвей символической вла

сти, каждая из которых стремится реализовать собственное представление о легитимной структуре общества, то есть конструировать его согласно своим интересам. В этом смысле символическую власть можно назвать властью «миротворения», <...> часто осуществляемого с помощью ярлыков»[103].

Для достижения влияния и власти, т. е. внедрения нужных символов, в обществе организуется социальная напряженность, ситуацию иррационализируют, делая ее непонятной для определенных групп. Затем вводятся слова-манипуляторы, например, «демократия», «рыночная экономика», «перестройка», значения которых неоднозначны, туманны и требуют объяснения. Интерпретация символа — это и есть процесс наполнения его содержанием, создание определенной социальной программы поведения, воздействие на межличностные отношения. Управление принадлежит тому, кто интерпретирует неопределенность. Примером символизации ситуации может служить процедура «демократизации» структур власти, в которой возникают две «противоборствующие» партии. Другой яркий образчик управления социальной системой — это организация столкновения между традиционными верованиями и религиозными сектами. Религиозные столкновения позволяют надолго закрепить состояние «войны всех против всех», а наличие у сторон конфликта общего союзника (организатора раздора) — перевести этот конфликт на управляемую основу[104].

Значение символа нельзя уловить при помощи органов чувств, его можно познать и передать лишь через специальные структуры нервной системы, психическое действие есть основа социального. Как без первичного символа не бывает вторичного, так без психического — социального. Идеализация изменяет внутренний (психический) мир человека, а идеологизация — внешний (социальный). Поэтому модификация социальных отношений невозможна без трансформации внутреннего мира человека.

Создание социальной ценности не в последнюю очередь связано с внушением, с внедрением в мозг определенного представления о предмете. Общественная сила внушения заключается в том, что оно осуществляется намеренно и незаметно для нижнего ранга, без сопротивления с его стороны.

Психическая деятельность любого индивида двойственна и распадается на два вида: личную и общую. Личная психическая деятельность связана с критическим мышлением и носит активное начало. Она предполагает умственную переработку внешних впечатлений, которые впоследствии становятся взглядами и убеждениями. Общая психическая деятельность предполагает пассивное рассеянное внимание, переработка внешних впечатлений происходит неосознанно[105].

Общая и личная психическая деятельность существуют одновременно, и их соотношение зависит от социального ранга индивидуума. Внушение тех или иных представлений происходит при помощи общей психической деятельности. Чем выше социальный ранг, тем активнее личная психическая деятельность, тем менее он внушаем.

Немаловажную роль в процедуре создания символов играет религиозная деятельность, которая сама во многом опирается на внушение. Изначально само символическое производство было представлено исключительно религиозной деятельностью, которая

охватывала собой всю социально-экономическую «реальность». Религия являлась единственной «отраслью» производства и в свернутом виде содержала все виды символического труда: искусство, спорт, войну, науку и т. д.[106].

Отсюда, и символы в традиционных обществах были «унифицированы», обладали многослойной смысловой структурой. Они могли заключать в себе одновременно значение власти, богатства, независимости, чести, плодородия, успеха, здоровья. Наиболее известный символ такого рода — солнце. Оно считалось символом истины и добра, а «родство» с солнцем сделалось привилегией царей, князей, героев. Впоследствии солярный характер изображения использовался при создании ряда вторичных символов власти и богатства: кольцо, колесо, чаша, щит, венок, корона, монета. Предполагалось, что такая форма должна передать им свойства своего «прародителя».

Религия осуществляет сакрализацию символов, придавая им магический, мистический смысл[107]. Объектом поклонения могло быть все — рисунок животного на скале, дерево, гора, море, львиный хвост, раковина, соль, растение, цветок, бык, корова, слон, овца и т. п. Нет такого предмета, хотя бы самого неприметного, вроде простого булыжника или кусочка дерева, который не был объектом веры. И нет такого «чуда», которого этот ничтожный объект не мог бы совершить. Религия творила вторичные символы, охраняя их трансцендентальность, она создавала человека для символа

и дала человеку символ для поклонения, его приучали искренне чтить символ и свято верить в него.

Действие и предмет в момент внушения сливаются в один комплекс, создавая определенное представление. Например, значение первичного символа «рука» как средство оберега от сверхъестественных злых сил во вторичном символе трансформировалось в комплекс социальных понятий: давать, ловить, побеждать, близость, половина, два, сила, право, правитель, царь, щедрость, радость, благословение т. д.

В дальнейшем произошло социальное сужение этого понятия, и рука (кулак) стала уже рассматриваться как символ власти, причем неограниченной власти, доходящей до права на жизнь и смерть членов общины, на приношение их в ритуальную жертву, на продажу, отдачу в кабалу и т. д.[108] Магическое свойство руки вождя племени заключалось в том, что ее прикосновение к какому-либо предмету или человеку делало их собственностью вождя. Сегодня подпись, поставленную в документе, можно рассматривать как социальное «продолжение» руки — символа власти.

С течением времени происходит частичная десакрализация символического производства. Это приводит к его диверсификации и секуляризации некоторых отраслей, которые передаются от аристократии и церкви в руки «свободных художников». «Свободные» художники находятся под сильным социальным надзором со стороны прежних хозяев производства. Одной из форм надзора является создание элитой замкнутых эзотерических корпораций, в которые входят новые созидатели символов. Элита контролирует эти корпорации и выступает заказчиком «продукции». Дальнейшая «эмансипация» символического производства проявляется в устранении власти от непосредственного заказа. Прямой социальный надзор заменяется косвенным контролем — контролем за потреблением этих символов.

По мере разделения символической власти на религиозную, воинскую, судебно-правовую, управленческую и т. д. дифференцируются и сами символы, с доминированием в них той или иной составляющей смысловой структуры[109]. Начинают выделяться символы, обладающие социальной ценностью денег.

Чаще всего деньгами становятся символы власти. Свадебные циновки рассматривались как фамильные драгоценности, а те из них, которые принадлежали какой-нибудь знаменитой семье, высоко ценились и использовались в качестве денег. Наибольшей ценностью обладали талисманы, которые считались собственностью вождей и кланов. Например, мана — талисман растительного происхождения — ассоциировался с властью и потому считался источником богатства[110]. Раковины имели имена, они всегда содержали нечто духовное и обладали социальной ценностью денег. Медные пластины с клеймами способны были добывать и накапливать собственность. «Медные слитки обладают, кроме того, притяжением, привлекающим другую медь, так же как богатство притягивает богатство, как достоинства влекут за собой почести, обладание духами, прекрасные союзы и наоборот»[111].

Примитивные деньги, деньги-символы, имели наиболее мистический характер и обладали священной и магической сущностью, основным свойством которого было увеличение богатства[112].