Неоклассический этап в теории денег

Неоклассический этап в развитии системы теорий денег длится с середины XIX в. до середины XX в. Это время перехода к новой методологии научного исследования — «релятивистской», возникновение которой было ответом на доминирование в полит-экономической теории жесткого экономического детерминизма. Релятивизм во многом опирался на достижения теорий статистики, вероятности и психологии.

С середины XIX в. ясно проявился методологический кризис экономизма. Он был вызван, с одной стороны, дифференциацией и специализацией общественных наук, с другой — осуществившимся научным прорывом в дисциплинах, которые являлись пограничными между естественными и общественными, например, в психологии. Все это заставило ученых обратиться к вопросам методологии научного мышления.

Интенсивно осуществлявшиеся психологические исследования дали основание предполагать наличие внутренних причин, внутренней активности развития объектов и систем. А выделение в научной методологии двух видов связи (внутренней и внешней) подчеркивало отличие гуманитарных дисциплин от естественных, что, в свою очередь, сделало возможным их обособление.

 

Огромная заслуга в этом принадлежит немецкому философу В. Дильтею (1833-1911), который развил учение о понимании «Другого» как специфическом методе наук о духе (общественных). Это исследование стало мощным стимулом развития общественных наук, поскольку освобождало ученых от диктата механистических, упрощенных подходов к социальным явлениям, позволило уменьшить значение метода жесткой детерминации и перенести акцент на исследование внутреннего мира человека. Со второй половины XIX в. набирает силу «иррационализм» — тенденция объяснять человеческое поведение преимущественно бессознательными импульсами, будь то «эгоизм» (М. Штирнер) или «воля к власти» (Ф. Ницше).

Идея «классиков» о рационально сущем сменяется указанием на неразумность, нелогичность поведения человека. Принцип рациональности, на котором строились теоретические конструкции классической школы, сменился иррационализмом биопсихологического толка. Усиление тенденции психологизма в научных исследованиях, и в экономических в частности, проявилось в сведении экономического поведения к психическому.

К началу XX в. психологизм стал модой в научном сообществе. В эволюционную схему, изначально детерминированную, стали включаться психологические мотивы саморазвития, которые противопоставлялись экономическим причинам развития. Причем стало рассматриваться поведение не отдельного человека, а разных народов. Появляется термин «дух народа»3. Например, Уорд в своей работе «Психические факторы цивилизации» писал: «Социальные силы представляют собой не что иное, как психические силы, действующие в коллективном собрании людей»3.

В политической экономии и в теориях денег определяющими стали социопсихические факторы развития. Например, Г. Шмоллер, опираясь на психологию и социологию, доказывал, что «чувство справедливости "уплотняется" и все более и более влияет на народно-хозяйственные учреждения, видоизменяя их в своем смысле». Американские ученые Т. Веблен (1857-1929) и Дж. Дьюи (1859-1952) концентрировали внимание на поведении людей в обществе и своими исследованиями нанесли сильнейший удар по классической теории. Они использовали этнологию, антропологию и психологию как вспомогательные науки по отношению к политической экономии.

Так, например, Т. Веблен считал, что традиции и обычаи представляют собой истинное поле экономического исследования. Дж. Дьюи, в свою очередь, утверждал, что подлинное знание природы человека предполагает скорее исследование всей сложной системы общественных институтов. Он отвергал понятие инстинкта и предпочитал говорить о человеческих потенциях, или импульсах, которые осуществляются, будучи активизированы общественной средой В это же время (сер. XIX в.) наблюдается расцвет теории вероятности, которая вооружила общественные науки статистическими способами раскрытия социальных и психологических законов.

С развитием теории вероятностей случайность стала анализироваться в плане общего учения о взаимосвязях и взаимоотношениях в обществе. Она раскрывает устойчивость структуры этих взаимоотношений в рамках массового явления, которое делается таким образом прогнозируемым. Появляется возможность анализа поведения элементов системы, с использованием метода жесткой детерминации, и возможность анализа связей между ними, с помощью теории вероятности.

На рубеже XIX и XX вв. научная методология представляла собой эклектическое соединение экономизма и психологизма, рационализма и иррационализма. Причем если экономический детерминизм применялся для выявления экономических закономерностей, то вероятностный подход — для анализа социальных законов. К этому же времени возникает гипотеза, и, с нашей точки зрения, достаточно продуктивная, что социальное поведение более «объективное» и прогнозируемое, чем экономическое.

Справедливости ради следует отметить, что это явление уже было известно ученым, работавшим в XIX в. Так, русский экономист А. Заблоцкий-Десятовский писал, что «нравственное существование, духовная сторона человека поддается анализу при помощи теории вероятности. Впервые законы теории были сформулированы бельгийским ученым Л. А. Ж. Кетле. Его сочинение носит название «Physique Sociale», и одно уже это название дает понятие о том, к какой сфере применяются рассматриваемые в нем факты».

Позже такую же идею высказал немецкий ученый Г. Шмоллер. «Субъективная сторона жизни более подчинена законам, чем объективная сторона, изменения в которой могут быть проанализированы со стохастической точки зрения. Так, например, Кетле, Вагнер и другие вывели такие заключения, будто бы в социальных явлениях, вполне зависящих от проявления свободной воли индивидуумов, замечается больше постоянства, нежели в мире физических явлений».

Наличие такого методологического дуализма (экономизм и психологизм) привело к тому, что в теориях о происхождении и сущности денег использовались оба приема, а это с неизбежностью вызывало и двойственность их предмета. В русской экономической мысли в качестве примера такого подхода можно привести работу С. Шарапова «Бумажный рубль. Его теория и практика» (СПб, 1895). Из двух методов (экономический детерминизм и психологизм) автор явно отдавал предпочтение последнему, подчеркивая, что значение субъективно-психологических факторов и нравственных начал в экономике постоянно увеличивается.

Шарапов отмечал, что экономическая наука, «начинающаяся с Адама Смита», изучала только внешние факторы развития, совершенно оставив в стороне от рассмотрения «внутреннюю психологическую сущность экономических процессов». Наконец, продолжает автор, Ф. Лист впервые «признает великую роль нравственных начал в экономическом мире» и «разоблачает материалистическое учение Адама Смита» .

С. Шарапов выделяет два вида денег — собственно «деньги» и «деньги России». Их отличие друг от друга состоит в способе определения их стоимости. Для «денег России» она определяется субъективно-психологическими причинами и зависит от двух факторов: «нравственного начала и доверия» 44 и способности верховной власти управлять денежным обращением. В то время как стоимость «золотых денег», присущих западной экономической культуре, определяется причинами объективного порядка — издержками производства на их создание.

Говоря о наличии второго фактора (управление денежным обращением), делающего внутреннюю стоимость абсолютных денег стабильной, С. Шарапов в понимании законов денежного обращения явно опережает своих современников. Он неоднократно подчеркивал, что «внутренняя стоимость денег определяется не их абсолютным количеством, а их движением» (курсив автора. — Ю. Б.)4.

Пожалуй, С. Шарапов — один из первых русских экономистов, который совместил две идеи: римских юристов — о создании стоимости денег в их движении, и «социалистов» — о возможности и необходимости конструирования денег. Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который уже в конце XIX в. сумел найти механизм «создания» стабильных денег в неограниченном количестве, которые он называл «простое расчетное средство», «учетная квитанция», «абсолютные знаки»4. Следует отметить, что данная концепция получила дальнейшее развитие в работах советских экономистов 1920-х годов4.

 

В русле психологического подхода находится и работа Г. Кнаппа «Государственная теория денег». Концепция автора сродни до некоторой степени концепции феодальной теории денег, поскольку обе говорят о власти государства над установлением стоимости денег, обе теории утверждают, что деньги — это условный знак, возникающий по велению государства. Но на этом, впрочем, сходство и заканчивается.

С точки зрения представителей феодального направления, стоимость денег создается авторитетом правителя, это его мера измерения стоимости товаров. Позиция Кнаппа несколько отличается от вышеизложенной. Он также уверяет, что стоимость создается государством, но — за счет управления денежным оборотом. Это для него первейший источник создания стоимости. Отсюда и ведущая функция денег — средство платежа, в то время как у ранних представителей номиналистов таковой функцией было средство обраще-ния4. Но, продолжает Кнапп, государство не всесильно в создании

стоимости денег, оно зависит от «данных отношений могущества», которые сильнее всяких намерений государства4.

Кроме того, феодальная теория денег изучала монету, в то время как Г. Кнапп доказывал, что бумажные деньги в действительности лучше металлических.

К началу XX в. стали предприниматься попытки примирить эти два методологических направления, но казавшееся возможным их сближение так и не состоялось. Яркий пример попытки такого «объединения» методов в исследовании происхождения и сущности денег можно найти в работе М. Туган-Барановского «Бумажные деньги и металл» (Пг, 1917).

 

С одной стороны, объяснение происхождения вещных денежных знаков и монет из стихийного экономического обмена опирается на метод экономического детерминизма. С другой стороны, бумажные деньги для Туган-Барановского — это искусственное социальное изобретение, 51 появление которого трактуется с субъективно-психологических позиций. «Примирение» этих двух трактовок осуществляется им через функциональное определение денег.

Два метода используются М. Туган-Барановским и в части объяснения природы стоимости денег. Экономический детерминизм применяется им при пояснении стоимости вещных денежных знаков и монет, обладающих внутренней, реальной стоимостью, величина которой определяется издержками труда. И психологический подход — для бумажных денег, ценность которых всецело зависит от социально-психологических факторов. Но из двух подходов, используемых в исследовании денег, М. Туган-Барановский явно отдает предпочтение последнему.

Основной вывод его концепции денег — возможность перехода к регулируемым деньгам — делается именно с использованием этого метода. С его точки зрения, планомерное регулирование стоимо

 

сти бумажных денег государством с использованием психологических приемов является новой эпохой в истории денежного обраще-ния5.

Бурное развитие статистики также оказало значительное влияние на развитие теорий денег. С середины XIX в. происходит трансформация статистики из описательной в цифровую. Это позволило на основе количественного анализа динамических рядов определять регулярно повторяющиеся явления, что естественным образом привело экономистов к разработке теорий равновесия и экономических циклов. В 20-30 гг. XX в. изучение экономических циклов стало такой же модой, как в свое время психологизм.

Увлеченность «циклическими концепциями» привела к тому, что в разрабатываемых теориях денег сместились акценты. Исследование природы и сущности денег стало подменяться рассмотрением исключительно вопросов денежного обращения, причем с точки зрения их регулирующего значения.

В качестве примера приведем работу У. Митчелла «Экономические циклы: проблема и ее постановка». С его точки зрения, экономические циклы являются атрибутом хозяйства, основанного на деньгах5. Общества различаются исключительно количеством денег, находящихся в употреблении, и это различие «только количественного, а не качественного порядка».

Митчелл подчеркивает, что именно денежное хозяйство вызывает экономические циклы, а на высшей его стадии эволюции происходят наиболее острые кризисы5. Денежное обращение для ученого является первичным относительно экономических кризисов и занимает в их развитии определяющее место5.

Повышенная значимость денежного обращения сказывается и на предлагаемом Митчеллом решении основных вопросов денежной теории. Следует сказать, что автор не уделяет должного внимания определению денег, их природе и сущности. Если он и касается этих проблем, то рассматривает их исключительно через призму денежного обращения, подчиняя теоретическую значимость практической потребности.

Так, Митчелл фактически не дает своего определения денег, чтобы «вообще не создавать почвы для недоразумений». Он оперирует уже имеющимися определениями, но и из них он выбирает лишь то, которое обозначает деньги как «средство обращения». Деньги для него это то, что вообще принимается в обмен на товары.

Продолжая традицию существующих школ, автор также говорит о двух видах денег. Но они выводятся им не из природы денег, а из структуры денежного обращения. Первый вид — «металлические и бумажные деньги», которые являются наличными и эмитируются казначейством, а второй — «депозитные средства обращения» — суть безналичные средства, выпускаемые банками.

Вопрос о сущности, т. е. природе стоимости денег, решается ученым также через призму денежного обращения. Необходимо отметить, что автор нигде не говорит о стоимости денег, заменяя ее категорией «поток покупательной силы». Митчелл определяет силу этого «потока» денежной ценностью противоположного потока товаров.

Особое место в неоклассическом периоде занимает советская денежная школа 20-30-х годов XX века. Ее представители сформировали концепцию «создания искусственных денег», которая представляет собой сплав ранее существовавших идей, во многом заимствованных у С. Шарапова. И в то же самое время эта концепция явилась теоретической базой для создания впоследствии коллективных денежных единиц — переводной рубль, СДР, экю и евро.

 

Над разработчиками теорий денег 1920-1930 гг. тяготела идеологическая концепция о полной ликвидации денег при коммунизме и упразднении денежной системы в целом. Представления о социализме как нетоварной системе производства господствовали еще в начале века и в первые годы после Октябрьской революции.

В СССР экономисты разделились на два лагеря. Представители первого исходили из того, что деньги при социализме отмирают, а второго — что функционируют. Сторонники денежного обращения тем или иным образом доказывали его необходимость.

Так, например, Е. Преображенский в своей работе «Закат капитализма» говорит о «двух регуляторах», существующих в экономике: рыночном и плановом. А поскольку советское хозяйство имеет двойственный характер (частично плановый, частично рыночный), то деньги пока остаются необходимы.

Теория денег Е. Преображенского изложена им в работе «Экономическая природа советских денег и перспективы червонца» . Основной смысл его концепции — это преодоление товарного хозяйства посредством огосударствления экономики. Пока происходит этот процесс, в денежном обращении должны находиться советские деньги, т. е. бумажные деньги, неразмениваемые на золото.

А. Леонтьев, подобно Е. Преображенскому, в своих работах64 разрабатывал концепцию дуалистичности советской экономики, поскольку в ее хозяйственном механизме присутствуют два инструмента: плановый регулятор экономики и рыночный, т. е. товарно-денежный. Причем главную роль в последнем отводили деньгам, которые объявили «техническим инструментом».

Концепция «товарно-социалистического хозяйства», которую развивал Л. Юровский, содержала положения о симбиозе рыночных и плановых механизмов регулирования социалистического хозяйства. Товарная природа советской экономики определялась прежде всего рыночными механизмами распределения, которые функционировали в сфере производства предметов потребления. Плановое регулирование, с точки зрения ученого, должно применяться исключительно в сфере производства средств производства, для которой характерны небывалая концентрация и государственная собственность6.

Позиции противников денег наиболее полно представлены в работах З. Каценеленбаума, Н. Бухарина и Л. Троцкого. Они видели в процессе обесценения денег их «самоотрицание» и «постепенное уничтожение товарного производства». Теоретические разработки по переходу к безденежному хозяйству велись под руководством экономистов С. Струмилина и Е. Варги.

З. Каценеленбаум писал: «Для России встает предварительно принципиальный вопрос, следует ли вообще идти в сторону восстановления исправления денежного обращения, или же задача заключается в полной ликвидации денег, как таковых, упразднение денежной системы в целом»6.

Но в жизни практики, в отличие от теоретиков, смотрели на вопрос отмирания денег исключительно как на некоторую идеалистическую перспективу, причем достаточно далекую. Это ясно и однозначно было понятно из официальных материалов руководящих органов страны, в которых говорилось, что «уничтожение денег представляется невозможным» 68

 

Компромисс между «сторонниками» и «противниками» денег был найден. Он заключался в том, что стали выделять два вида денег: капиталистические и советские. Соответственно, капиталистическое хозяйство обслуживается денежным обращением, т. е. золотом и банкнотами, разменными на него. Социалистическое хозяйство — безденежное, в котором функционируют номинальная счетная единица, неразменные бумажные деньги.

Ряд экономистов, например, Б. Раскин, Г. Козлов, Б. Берков-ский69, стали разрабатывать теории «расчетного знака», «условной денежной единицы», «трудовых талонов», «знаков планового продуктообмена». Такой подход, с одной стороны, удовлетворял научные амбиции «безденежных» теоретиков, с другой — отражал экономические реалии и позволял развивать теорию денег дальше.

Наиболее яркий пример «идеологизированной» теории денег дают работы В. Батырева. Он писал, что «капиталистические» деньги есть форма разрешения противоречия между частным и общественным характерами труда, заключенного в товаре. Поскольку при социализме такого противоречия нет, то нет и денег, а имеются «технические средства распределения общественного продукта» .

В таком же ключе решается вопрос и о покупательной силе «советских денег», которая определяется не общим уровнем цен, как при капитализме, а «результатом классовой борьбы за предусмотренные планом пропорции перераспределения народного дохода».

С точки зрения использования методологических приемов в исследовании денежных вопросов интересны ранние работы Л. Юровского.

В своем научном творчестве ученый применял как принципы экономического детерминизма, так и законы, выведенные теорией вероятностей. Так, автор определяет равновесие как уравновешенное взаимодействие внешних и внутренних сил. Влияние первых рассматривается им как детерминированное явление, т. е. с позиций классической механики, а воздействие вторых — как случайное явление, т. е. с позиций теории вероятности. Так, полемизируя с Й. Шумпетером, «избегавшим определений, напоминающих механику», Л. Юровский подчеркивал, что «едва ли следует чрезмерно поддаваться той боязни механических аналогий, которая сменила увлечение ими». А говоря о равновесной цене, он использует статистически-вероятностные методы рассуждения, подразумевая под равновесной ценой статистическую среднюю, располагающуюся вокруг кривой Гаусса.

Л. Юровский написал ряд работ, раскрывающих проблемы создания представительной стоимости денег и поддержания их покупательной способности на стабильном уровне. Но его, как впрочем и большинство экономистов того периода, интересовал не столько предмет сущности денег, сколько проблемы регулирования денежного обращения, которые рассматривались им через призму хозяйственного равновесия. Он связывал эмиссию денег, выходящую за определенные пределы, с нарушением равновесия в системе общественного производства, что ведет к расстройству хозяйственных связей, увеличению непроизводительных расходов и обесценению доходов самого государства.

Исходя из необходимости поддержания устойчивого равновесия в народном хозяйстве, он предложил основные принципы создания денежной единицы со стабильной покупательной способностью, которые изложены в работе «На путях к денежной реформе».

Показанные Л. Юровским методы реформирования денежного обращения являются не только оригинальными, но и пионерскими. Пожалуй, впервые в истории теории и практики денежного обращения ученый разрабатывает концепцию по «созданию искусственной денежной единицы». Юровский вводит эту категорию (искусственная денежная единица), обобщив, таким образом, существовавшие до него индивидуальные понятия этого явления — «технические средства распределения общественного продукта» В. Батырева, «знак планового продуктообмена» Г. Козлова, «технический инструмент» А. Леонтьева, «талоны» Е. Преображенского и т. д.

Укажем на разработанные им принципы денежного реформирования. Во-первых, с его точки зрения, процесс создания денег должен начинаться с создания их функции — функции «ценностного измерения». Традиционно практика денежного реформирования предполагала использование уже существующей формы денег, обладавшей устойчивой стоимостью, которая и вводилась в оборот. Юровский предлагает сначала создать стоимость, а потом воплотить ее в форму. Во-вторых, при формировании стоимости используется ряд психологических приемов. Так, способность «ценностного измерения», по мнению автора, должна опираться на «традиции» и «воспоминания о довоенной системе денежного обращения» .

Решение вопросов о сущности и необходимости товарно-денежных отношений при социализме оставалось актуальным и в последующие годы7. Но большинство предлагаемых концепций находилось в рамках устоявшегося подхода и во многом повторяло положения марксистской теории денег.

Под действительными деньгами понималось исключительно золото, обладающее реальной стоимостью. Причем само собой подразумевалось, что металлические деньги являются полноценными. Длительное время большинство экономистов придерживалось мнения, что золото в экономике СССР по-прежнему функционирует как денежный товар7.

В денежном обращении выделялись казначейские билеты и банкноты. В теории утвердилось мнение, что первые эмитировались с целью пополнения бюджета, а вторые — под кредитование народного хозяйства. Причем банкноты (разменные бумажные деньги) функционируют по законам металлического денежного обращения, то есть для них действует стихийный механизм регулирования количества денег7. Практика организации денежного обращения не желала находиться в русле денежных теорий. Денежные единицы любого вида (казначейский билет или банкнота) выпускались исключительно Государственным банком СССР и в таком количестве, в каком это было необходимо экономической системе.

С целью избежать терминологической путаницы вводится понятие «денежные знаки стоимости», под которыми понимались кредитные и бумажные деньги. Эти знаки стоимости, традиционно называемые «деньги», не обладают реальной стоимостью, поскольку затраты на их производство незначительны. Считалось, что для них характерна представительная стоимость, которая отражает реальную стоимость золота или товара (товарной массы). Они «становятся» деньгами исключительно в процессе своего обращения,

 

поскольку через установление государством принудительного курса приобретают общественную значимость.

Отличие между бумажными и кредитными деньгами заключалось в том, что первые выпускались для наличного обращения, а вторые — под кредитование народного хозяйства, т. е. находились в безналичном обороте. Вопрос «происхождения» бумажных и кредитных денег со временем перерос в дискуссию о первичности денежных и кредитных отношений.

Одни рассматривали кредитные деньги как самостоятельную форму «действительных» денег, которые не обладали представительной стоимостью. Другие — противопоставляя их бумажным деньгам, говорили о некотором гибриде — кредитно-бумажном орудии — вобравшем в себя отдельные свойства как тех, так и других, и сохранившем их представительную основу. Несущественное различие заключалась лишь в том, что для одних представительная стоимость определялась количеством замещаемого золота, а для других — количеством товаров в обращении.

Имелся третий подход, пытавшийся объединить два предыдущих. Так, утверждалось, что современные кредитные деньги — это знаки стоимости, но в отличие от бумажных денег они с момента своего возникновения выступают как знак не только представительной стоимости совокупной товарной массы и отдельного товара, но и финансов и кредита.

Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод, что для неоклассического этапа развития системы теорий денег характерно доминирование релятивистского метода исследования с опорой на субъективно-психологические и вероятностные законы развития.

Предметом пристального внимания ученых стали бумажные деньги, сама концепция создания которых явилась продолжением ранее существовавших теорий денег. Деньги из пассивного инструмента обмена существующих товаров превратились в активное орудие создания материальных благ.

Деньги делились на два вида: «реальные», к которым относились золото или разменные на него банкноты, и «счетные», т. е. неразменные на золото бумажные деньги.