Классический этап в теории денег

Классический этап в развитии системы теорий денег длится c XVIII до середины XIX в. Это время, когда коренным образом трансформируются общие мировоззренческие принципы. В познании меняется вектор интересов: от изучения великого разума космоса — к «малому» разуму человека; от бессознательного становления— к сознательному действию.

Но и предлагаемая «новая» модель мира сохранила свою двойственность. Природа делилась на «живую» и «неживую», причем последней отказывали в наличии «духа» (понятие, которое активно использовалось человечеством на ранних этапах своего развития). Эпоха Просвещения, освобождая личность от церковных догматов, навязывала свои, деля людей на разумных и неразумных, иначе — цивилизованных (европейцев) и «естественных» (примитивных). Сложилось особое научное мышление, которое должно было указать, что именно приносит индивиду наибольшую хозяйственную выгоду. Образ цивилизованного европейца связывался с его способностью рационального использования окружающего мира.

Предметная дифференциация наук сформировала блоки естественных и гуманитарных дисциплин, которые сохранили, в той или иной мере, методологическое единство. Принципы биолого-эволюционного развития были механистически перенесены на изучение общества. Механистический перенос биологических принципов развития проявляется в использовании физиологических метафор. Например, богатство уподоблялось жизненным силам, потраченным и накопленным. Эти метафоры распространялись также на деньги, считавшиеся кровью общественного организма или его жировыми отложениями (у Пети). Впоследствии они стали касаться труда, предстающего как источник жизненных сил общества и вместе с тем как средоточие физических страданий человека.

Классическое естествознание опиралось на закономерности жесткой детерминации, и специфические черты такой детерминации приписывались социально-экономическим системам. В итоге оформился метод экономического детерминизма, получивший название «экономизм» .

Детерминизм, и экономический в частности, исходил из того принципа, что любое развитие объектов и систем в целом определяется внешними воздействиями, внешними импульсами и совершенно исключает внутренние источники движения, носящие вероятностный характер. Считалось, что социально-экономические изменения строго однозначны во времени и осуществляются единственно возможным путем. А знание основных законов движения системы и наличие информации о начальных условиях этого движения позволяют полностью описать все трансформации этой системы, включая ее прошлое и будущее.

На основе этой концепции сформировалось убеждение, что знание прошлого даст возможность прогнозировать будущее социально-экономического развития. Ученые XVII-XVIII вв. были уверены в продуктивности такого подхода, и многие великие умы использовали его в своих исследованиях21 . Например, в теоретической конструкции развития общества К. Маркс исходит именно из этого принципа, и здесь коммунизм появляется как необходимое завершение эволюции, «способов производства». Ф. Лист перечисляет пять форм хозяйственного быта и даже старается установить между ними некоторую последовательность. К. Сен-Симон уверяет, что «будущее составляется из последних членов известного ряда, первые члены которого составляют прошедшее. Хорошо изучив первые члены, легко установить последующие; таким образом, из хорошо наблюдаемого прошлого легко вывести будущее» 2.

В действительности же принцип «жесткой детерминации» исключал какую-либо автономность, самостоятельность действий элементов в рамках системы, лишал их активного начала в самих себе, игнорировал внутренние причины поведения. Абсолютизация такого метода привела к тому, что в теории не рассматривались параметры, относящиеся к случайным процессам. В этом состоит сила и слабость такого подхода, который обеспечил прогресс классическому естествознанию и выросшей на ее основе технике, но абсолютно непригоден для отображения структуры сложноор-ганизованных систем, какими являются, например, социально-экономические.

Объектом исследования политической экономии классического периода стало богатство, точнее — хрематистика (способы стяжения). Человек «рациональный» в данном контексте рассматривался как инструмент в этом процессе, а его поведение выводилось из разумного расчета и соображений полезности.

В теории и практике управления хозяйством господствовал принцип экономического либерализма, который опирался на учение о естественном ходе развития, индивидуальной свободе и творчестве всякого субъекта и не допускал возможности нарушений этого органического процесса. «Отцом» политического и социального индивидуализма, создателем учения о слабости государства, функции которого сводятся лишь к правовой охране собственно

 

сти и свободы, считается Дж. Локк. В вопросах денежного обращения экономический либерализм выражался в обсуждении вопроса о правомочности частных лиц эмитировать золотую, серебряную монету и банкноты.

Методологический принцип экономического детерминизма использовался при разработке «классической» теории денег, которая постулировала, что деньги возникли в силу «естественного» стремления людей к соблюдению своих интересов, эволюционным путем и безусловно из товарного обращения. Сторонники «классической» концепции утверждали, что деньги — это всеобщая форма эквивалента, которая попеременно и мимолетно выпадала на долю то одного, то другого товара, пока форма эта прочно не закрепилась за определенными его видами. При этом последние рассматривались как инструмент, облегчающий оборот материальных благ. Основатель классической английской политической экономии А. Смит писал, что человек «обменивает излишек продукта своего труда < . . . > обмен часто встречал очень большие затруднения и сложности < . . . > различные товары выбирались и употреблялись для этой цели [для обмена. — Ю. Б.] <... > Таким образом, у всех цивилизованных народов деньги стали всеобщим орудием торговли, при посредстве которого всякого рода товары продаются и покупаются, то есть обмениваются один на другой»2.

В. Риджевей повторил, что деньги возникают из товарного обмена; они, как и измерители веса, являются не результатом творчества и изобретения, а продуктом долгой естественноисто-рической и культурной эволюции2. Логическое происхождение денег сопоставляется с их исторической эволюцией. Классическая школа рассматривала две формы денег: монеты и банкно-ты2.

 

«Классики», по аналогии с древними, выделяли два вида денег: «естественные» и «испорченные». Однако к «естественным» уже относятся полноценные золотые и серебряные монеты, считающиеся реальным богатством, поскольку обладают субстанциональной стоимостью. А к «испорченным» — банкноты и неполноценные монеты2.

Таким образом, к середине XIX в. в денежной теории существовало противопоставление понятий «деньги» и «банковые билеты». Под последними понимались билеты, уплачиваемые на предъявителя и по предъявлению2. Это противопоставление определялось различной природой их стоимости. Банкноты имеют представительную стоимость, величина которой определяется доверием к ним. Этот факт и дал основание называть банковские билеты «доверительной монетой»2. Доверие определялось рядом факторов. Во-первых, известностью банкира, выпустившего их, во-вторых, поддержанием постоянного обмена билетов на деньги, в-третьих, размером территории, где обращались эти билеты, близостью конторы, поддерживавшей их размен.

Господство детерминизма в методологии способствовало формированию мнения о возможности, а отсюда и необходимости управления экономической динамикой, в частности, посредством денежно-кредитной политики, что теоретически было подкреплено созданием количественной теории денег. Эта теория солидаризировалась с классической в вопросе о происхождении денег как простого товара, но отступила от ее канонов в том, что касалось природы стоимости денег, определяя ее не издержками производства, а количеством денег в обращении2.

Такое положение подводило к такому выводу, будто при правильном регулировании количества денег в обращении их покупательная способность будет стабильна, при этом не важно, из какого материала они сделаны — металла или бумаги. Причем бумажным деньгам отдавалось большее предпочтение, поскольку они, как считалось, смогут заменить золотые и серебряные монеты и использоваться для расширения капиталистического производства и увеличения общественного продукта.

Экономический либерализм XIX в. с «железной» необходимостью привел к теории непропорционального неравенства. Учение «социалистов» связывало наличие социального неравенства с неэквивалентным обменом, осуществляемым при помощи денег. Их борьба с пауперизмом вылилась, в частности, в борьбу с металлическими деньгами, которые воспринимались как атрибут капиталистического общества.

Социалисты полагали, и справедливо, что гармонизация общественно-экономического процесса может быть достигнута лишь его рационализацией, т. е. общественным планированием. Сисмонди был первым проповедником принципов государственного вмешательства в экономику.

Либералы, в свою очередь, также говорили о гармонии в обществе, но предлагали достичь ее на основе свободной игры хозяйственных сил. Социалисты же понимали гармонию как путь между «злоупотреблениями» свободы и ее необходимостью. Такое расхождение в способах достижения одной и той же цели было не столько тактическим, сколько стратегическим.

Классики противопоставляли интересу потребителей, который есть интерес всех, интерес производителей, являющийся частным интересом. Социалисты же считали, что необходимо приноравливать производство к потреблению не за счет конкуренции, а «искусственными» методами — централизацией промышленности и банков. Причем последним отводилась роль регуляторов промышленности. Ученые-социалисты видели корень зла в несправедливом обмене и считали, что средством устранения социальных бедствий может быть рациональная организация денежного обращения, усовершенствование денежной системы.

Теоретические построения социалистов покоились на этических нормах и в меньшей степени учитывали экономические законы. Они, как и античные авторы, считали, что причиной возникновения социального неравенства являются деньги, и изменением денежного обращения можно устранить несправедливость в обществе. Это теоретическое заблуждение приводило к тому, что все их практические мероприятия по организации «справедливого» обмена с помощью условных денег были неудачны. Тем не менее, они являются родоначальниками социальной экономии.

Социалисты противопоставляли естественному возникновению металлических денег с их реальной стоимостью искусственное создание бумажных денег с их конституированной стоимостью. Так, например, П. Ж.Прудон выдвигал идею мирного переустройства общества путем реформы денег и кредита, создания «Народного банка» с целью предоставления безвозмездного кредита для организации эквивалентного обмена. Дж. Грей предлагал обобществление обмена. Р. Оуэн учредил в 1832 г. в Лондоне и других городах Англии «базары справедливого обмена» для покупки и продажи товаров на «рабочие деньги», которые имели номинал, выраженный в затраченном рабочем времени. Сен-Симон предполагал достижение социальной гармонии с помощью нового устройства системы денег и кредита.

Практически все «коммунистические» проекты покоятся на критике прибыли, орудием извлечения которой являются деньги. Следовательно, согласно такому подходу, необходимо покончить с деньгами, обладающими реальной стоимостью, и ввести «идеальные деньги», «рабочие деньги», «нормативно-трудовые деньги», «боны труда», «боны обмена» — т. е. деньги с конституированной ценностью.

Такие деньги должны лишь содержать информацию о количестве часов труда, затраченного работником. Их основная функция — быть орудием обмена. Предполагалось, что такие деньги заменят собой в будущем нынешние «плохие» металлические деньги, превратившись таким образом из орудия угнетения в орудие высшей справедливости.

Стоимость таких «расчетных» денег зависела от их постоянного нахождения в обращении, от подтверждения их необходимости, уверенности держателя в том, что он всегда сможет обменять их на товар. Интересно, что фактически данная концепция является развитием тезиса Фомы Аквинского о том, что идея денег заключается в идее их пользования.

В российской экономической мысли мы также найдем сторонников как «естественных», металлических, денег, так и «искусственных», бумажных. Представителем классической школы является видный российский либерал М. М. Сперанский, который под деньгами понимал монету . Обращавшиеся в то время в России ассигнации Сперанский называл «мнимой», или «бумажной», монетой, хотя он и не отказывал этим банкнотам в наличии у них представительной стоимости, величина которой определяется рациональным управлением денежным оборотом.

 

Аналогичной позиции придерживался министр финансов Е. Ф. Канкрин,33 который отдавал предпочтение металлическим деньгам, признавая их настоящим богатством, капиталом. Банкноты, с его точки зрения, обслуживают более высокоразвитый по сравнению с металлическими деньгами хозяйственный строй. Он допускал их хождение в кредитно-денежной системе, но с рядом ограничений: наличие обеспечения в виде разменного фонда и производительные цели эмиссии.

Другой министр финансов России, Н. Х. Бунге выражал большую нетерпимость к бумажным деньгам. Для него деньги — это богатство, и отсюда «правильными» деньгами являются только те, которые могут его создавать — золотые и серебряные монеты. Банкноты, с его точки зрения, это «ничего не стоящие лоскутки бумаги», эмиссия которых «всегда будет находить сторонников не только между людьми, заинтересованными возможностью легкой наживы на чужой счет», но и у государства.

С точки зрения И. И. Кауфмана, имеются два вида денег: «настоящие» деньги и «кредитные знаки»3. Под первыми он подразумевал только золотые и серебряные монеты, которые относил к деньгам высшей экономической культуры3. С их помощью собираются сокровища и обеспечивается гражданская и политическая свобода человека. Под вторыми — платежные средства, которые не имеют внутренней ценности и потому являются не деньгами в строгом смысле, а орудием обращения (циркуляционный механизм).

Другое направление в российской экономической мысли, представленное номиналистической и количественной теориями денег, отрицало в деньгах наличие внутренней стоимости. Так, Н. М. Карамзин утверждал, что вне зависимости от того, из какого

 

материала сделаны денежные знаки: золото, серебро или бумага, — они в своей «цене» зависят от их количества. Поддержание стабильной покупательной способности денег, по его мнению, определяется умелым управлением их обращения3.

Таким образом, классический этап развития системы теорий денег характеризуется: а) доминированием метода экономического детерминизма, б) предметом исследования, которым являлись монеты и банкноты, в) дальнейшим развитием теорий, опирающихся на этический принцип, г) разработкой концепции создания «искусственных» денег. Ценность последних ставилась в зависимость от надлежащей организации процесса денежного обращения, от доверия держателей к этим денежным знакам.