Раннекейнсианские обоснования значимости предложения денег
В 50-60-х гг., на которые пришелся пик развития и популярности кейнсианской экономической теории, небольшая группа экономистов Чикагского университета под руководством М. Фридмана занималась исследованиями в рамках немодной тогда концепции, согласно которой предложение денег все же влияет на совокупный спрос. Фридман и его последователи, позже получившие известность как монетаристы, возражали против раннекейнсианской интерпретации эмпирических данных, ибо считали, что структурная модель, которую использовали первые последователи Кейнса, содержит массу изъянов. Данный подход хорош лишь тогда, когда хороша сама структурная модель, которую он использует, и к критике со стороны монетаристов надо отнестись серьезно.
В 1963 г. Фридман и Анна Шварц опубликовали свою классическую работу «Денежная история США», в которой показали, что вопреки ранним кейнсианским утверждениям денежно-кредитная политика времен Великой депрессии вовсе не была стимулирующей; наоборот, никогда прежде она не носила столь явно сдерживающего характера. Фридман и Шварц привели доказательства колоссального количества банковских банкротств в тот период, которые вызвали резкое сокращение предложения денег, а точнее —- самое сильное за всю историю США. Следовательно, именно спецификой денежно-кредитной политики можно объяснить глубочайший в истории США экономический спад, и Великая депрессия отнюдь не является свидетельством неэффективности денежно-кредитной политики.
Приверженцы кейнсианской теории продолжали спорить с тезисом Фридмана и Шварц о том, что во время Великой депрессии проводилось денежное сжатие, ссылаясь на низкий уровень ставки процента. Но были ли эти ставки процента действительно низкими? Вы можете заметить, что в то время как ставки процента по ценным бумагам Казначейства США и по облигациям с высоким кредитным рейтингом действительно были низки, ставки процента по облигациям с низким кредитным рейтингом (таким, как корпоративные облигации с рейтингом Ваа) выросли до беспрецедентно высокого уровня во время низшей стадии спада (1930-1933 гг.). По стандартам этих облигаций с низким кредитным рейтингом ставки процента были весьма высоки, и денежно-кредитная политика имела довольно жесткий характер.
Такова мораль этой истории. Несмотря на то что в макроэкономической теории чаще всего предполагается наличие только одной ставки процента, следует помнить, что их много и они несут разную информацию. В обычное (нормальное)
время большинство ставок процента колеблются синхронно, поэтому рассматривать их как некое единство, возможно, не так уж и неправильно. Однако так бывает не всегда. Случается, наступают периоды (такие, например, как Великая депрессия), когда ставки процента по разным ценным бумагам становятся неодинаковыми. Это как раз тот случай, когда структурная модель, которой пользовались ранние последователи Кейнса и в которой рассматривались только процентные ставки по таким ценным бумагам с низким риском, как казначейские векселя и облигации, может привести к абсолютно неверным выводам. ,
Есть и вторая, возможно, даже более веская причина того, цочему раннекейн-сианский эмпирический анализ, ориентированный прежде всего на исследование номинальной ставки процента, дал ошибочную оценку жесткости денежно-кредитной политики во время Великой депрессии. В период дефляции, когда уровень цен падает, низкая номинальная ставка процента не обязательно означает, что цена кредита низка и что проводится стимулирующая денежно-кредитная политика. На самом деле цена кредита может быть достаточно велика. Если, например, общество ожидает, что уровень цен снизится на 10%, то даже при нулевых номинальных ставках процента реальная цена кредита составит 10%. [Вспомните: реальная ставка процента равна номинальной ставке процента (0) минус ожидаемый уровень инфляции (-10%). Так что реальная ставка процента равна 0 — (—10%) = 10%.]
Вы можете видеть, что именно это и произошло во время Великой депрессии. В 1931—1933 гг., в период сильнейшего спада, реальные ставки процента по казначейским векселям были намного выше, чем когда-либо в последующие 40 лет2. Следовательно, динамика реальной ставки процента показала, что вопреки раннекейнсианским утверждениям денежно-кредитная политика во время Великой депрессии была весьма жесткой. В силу того что важную роль денежно-кредитной политики в депрессионный период нельзя было дальше отрицать, большинство экономистов были вынуждены заново обдумать свою позицию относительно значимости денег.
Монетаристы отвергли также утверждение авторов раннекейнсианской структурной модели о слабой связи между номинальной ставкой процента и инвестиционными расходами, которую последние использовали в качестве доказательства того, что денежно-кредитная политика не влияет на инвестиционные расходы. Слабая связь между номинальной ставкой процента и инвестиционными расходами не исключает сильной связи между реальной ставкой процента и инвестиционными расходами. Номинальные ставки процента часто дают совершенно неверное представление о реальных ставках процента (и не только во время Великой депрессии, но и в последующие периоды). Реальная ставка процента более точно отражает реальную цену кредита, поэтому она, видимо, воздействует на инвестиционные решения сильнее, чем номинальная ставка процента. Следовательно, оба аргумента раннекейнсианского эмпирического анализа, доказывающие, что номинальная ставка процента слабо влияет на инвестиционные расходы, не исключают того, что изменения предложения денег на самом деле сильно меняют инвестиционные расходы, а значит, и совокупный спрос.