Раннекейнсианские обоснования значимости предложения денег

В 50-60-х гг., на которые пришелся пик развития и популярности кейнсиан­ской экономической теории, небольшая группа экономистов Чикагского универ­ситета под руководством М. Фридмана занималась исследованиями в рамках не­модной тогда концепции, согласно которой предложение денег все же влияет на совокупный спрос. Фридман и его последователи, позже получившие известность как монетаристы, возражали против раннекейнсианской интерпретации эмпири­ческих данных, ибо считали, что структурная модель, которую использовали пер­вые последователи Кейнса, содержит массу изъянов. Данный подход хорош лишь тогда, когда хороша сама структурная модель, которую он использует, и к критике со стороны монетаристов надо отнестись серьезно.

В 1963 г. Фридман и Анна Шварц опубликовали свою классическую работу «Денежная история США», в которой показали, что вопреки ранним кейнсианским утверждениям денежно-кредитная политика времен Великой депрессии вовсе не была стимулирующей; наоборот, никогда прежде она не носила столь явно сдержи­вающего характера. Фридман и Шварц привели доказательства колоссального коли­чества банковских банкротств в тот период, которые вызвали резкое сокращение предложения денег, а точнее —- самое сильное за всю историю США. Следовательно, именно спецификой денежно-кредитной политики можно объяс­нить глубочайший в истории США экономический спад, и Великая депрессия от­нюдь не является свидетельством неэффективности денежно-кредитной политики.

Приверженцы кейнсианской теории продолжали спорить с тезисом Фрид­мана и Шварц о том, что во время Великой депрессии проводилось денежное сжатие, ссылаясь на низкий уровень ставки процента. Но были ли эти ставки про­цента действительно низкими? Вы можете заметить, что в то время как ставки процента по ценным бумагам Казначейства США и по облигациям с высоким кредитным рейтингом действительно были низки, ставки процента по облигациям с низким кредитным рейтингом (таким, как корпоратив­ные облигации с рейтингом Ваа) выросли до беспрецедентно высокого уровня во время низшей стадии спада (1930-1933 гг.). По стандартам этих облигаций с низ­ким кредитным рейтингом ставки процента были весьма высоки, и денежно-кре­дитная политика имела довольно жесткий характер.

Такова мораль этой истории. Несмотря на то что в макроэкономической тео­рии чаще всего предполагается наличие только одной ставки процента, следует помнить, что их много и они несут разную информацию. В обычное (нормальное)

время большинство ставок процента колеблются синхронно, поэтому рассматри­вать их как некое единство, возможно, не так уж и неправильно. Однако так бывает не всегда. Случается, наступают периоды (такие, например, как Великая депрес­сия), когда ставки процента по разным ценным бумагам становятся неодинаковы­ми. Это как раз тот случай, когда структурная модель, которой пользовались ран­ние последователи Кейнса и в которой рассматривались только процентные ставки по таким ценным бумагам с низким риском, как казначейские векселя и облига­ции, может привести к абсолютно неверным выводам. ,

Есть и вторая, возможно, даже более веская причина того, цочему раннекейн-сианский эмпирический анализ, ориентированный прежде всего на исследование номинальной ставки процента, дал ошибочную оценку жесткости денежно-кредит­ной политики во время Великой депрессии. В период дефляции, когда уровень цен падает, низкая номинальная ставка процента не обязательно означает, что цена кредита низка и что проводится стимулирующая денежно-кредитная политика. На самом деле цена кредита может быть достаточно велика. Если, например, общество ожидает, что уровень цен снизится на 10%, то даже при нулевых номинальных став­ках процента реальная цена кредита составит 10%. [Вспомните: реальная ставка процента равна номинальной ставке процента (0) минус ожидаемый уро­вень инфляции (-10%). Так что реальная ставка процента равна 0 — (—10%) = 10%.]

Вы можете видеть, что именно это и произошло во время Вели­кой депрессии. В 1931—1933 гг., в период сильнейшего спада, реальные ставки процента по казначейским векселям были намного выше, чем когда-либо в после­дующие 40 лет2. Следовательно, динамика реальной ставки процента показала, что вопреки раннекейнсианским утверждениям денежно-кредитная политика во вре­мя Великой депрессии была весьма жесткой. В силу того что важную роль денежно-кредитной политики в депрессионный период нельзя было дальше отрицать, боль­шинство экономистов были вынуждены заново обдумать свою позицию относи­тельно значимости денег.

Монетаристы отвергли также утверждение авторов раннекейнсианской струк­турной модели о слабой связи между номинальной ставкой процента и инвестици­онными расходами, которую последние использовали в качестве доказательства того, что денежно-кредитная политика не влияет на инвестиционные расходы. Слабая связь между номинальной ставкой процента и инвестиционными расхода­ми не исключает сильной связи между реальной ставкой процента и инвестицион­ными расходами. Номинальные ставки процента часто дают совершенно неверное представление о реальных ставках процента (и не толь­ко во время Великой депрессии, но и в последующие периоды). Реальная ставка процента более точно отражает реальную цену кредита, поэтому она, видимо, воздействует на инвестиционные решения сильнее, чем номинальная ставка про­цента. Следовательно, оба аргумента раннекейнсианского эмпирического анализа, доказывающие, что номинальная ставка процента слабо влияет на инвестицион­ные расходы, не исключают того, что изменения предложения денег на самом деле сильно меняют инвестиционные расходы, а значит, и совокупный спрос.