Ранний этап в теории денег

Ранний этап охватывает собой промежуток от VI—IV вв. до н. э. до начала XVIII в. н. э. Этот период характеризуется гомогенностью научных знаний. Они находились в «свернутом» виде. В это время ни экономика, ни теория денег (как ее составная часть) не являлись самостоятельными науками. Поэтому вопрос о сущности и происхождении денег решался в контексте общего мировоззрения того времени.

Объектом изучения науки того периода был мир в целом. Такому предмету исследования соответствовал и метод, основной чертой которого являлась его «всеобщность». Античные ученые были убеждены в безусловной зависимости всего сущего от универсального закона — «закона мирового целого», который в их понимании являлся и законом природного бытия, и законом разума, и законом нравственности.

В социально-экономических воззрениях принцип «всеобщности» проявлялся в тождественности понятия морали и экономики. Все, что выходило за рамки экономической этики, считалось «грязным» и «искусственным». И, наоборот, все, находящееся в ее рамках, воспринималось как «естественное». Такая классификация опиралась на допущение, что в основе мироздания лежит естественный правопорядок, который соответствовал нормам морали. (Древние греки были убеждены в действительном существовании добродетели, силы, красоты).

«Экономическая наука» оперировала терминами этики, которые в той или иной степени являлись отражением экономической целесообразности. Этический принцип в изучении денег прослеживается, например, у Платона и Аристотеля. Они делят экономическую деятельность на «естественную» и «искусственную», а богатство — на «правильное» и «порицаемое».

Для Платона, например, земледелие относилось к «естественному» виду деятельности, а обмен — к «искусственному». В нем он видел источник наживы, неравенства и несправедливости. Самое великое зло для Платона — беспредельное и ненасытное стяжательство. «Естественным» считалось соразмерность бедности и богатства, поскольку полное равенство граждан нежелательно, но и крайние формы неравенства рассматривались как неестествен-ные.

Аристотель вслед за Платоном под «естественными» богатствами понимает блага, получаемые охотой, рыбной ловлей, земледелием, скотоводством, разбойничеством и войной. К «искусственным» он относит состояние в денежной форме, наживаемое с помощью обмена и торговли.

Для Аристотеля деньги не должны иметь реальной стоимости, являться богатством сами по себе, они есть некоторая условность, используемая в качестве инструмента для обмена1. Золото и серебро, при помощи которых и накапливается богатство, способствуют формированию непропорционального социального неравенства.

По мысли Платона, золото и серебро должны быть совершенно изгнаны из общества, поскольку они подталкивают людей к их накоплению, стяжательству и ростовщичеству. Последнее является крайне противоестественным явлением, поскольку продавать «возможность» покупки считается верхом аморального1. Для античных авторов был характерен денежный нигилизм, поскольку они сводили сущность монет к их символической ценности. Аристотель солидаризировался с Платоном, говоря, что «деньги суть совершенные пустяки и имеют лишь значение условное». В «Политике» и «Этике» он подчеркивает «условный» характер денег, их рождение из договора, наличие у них исключительно представительной стоимости1.

 

Таким образом, античные ученые в денежном обращении выделяли два вида денежных знаков: золотые, серебряные монеты и вещные денежные знаки (естественные богатства), которым они отдавали предпочтение.

Дуалистическое толкование природы денег перешло от греков к римским юристам,14 которые находили двойственность в их стоимости. С одной стороны, она зависит от их металлического содержания. С другой — возникает в процессе их передачи.

Позиция римских философов (Плиний, Цицерон, Сенека), так же, как и греческих ученых, основывалась на доминировании этических норм. Первые считали, что люди были счастливы, когда довольствовались предметами первой необходимости, находя их вблизи себя, на поверхности земли, когда не существовало денег, а меновые сделки совершались в натуральной форме.

Деньги рассматривались римлянами как средство эксплуатации слабых сильными, победителями — побежденных. С их точки зрения, тот, кто начал чеканить монету из золота, совершил не меньшее зло, чем тот, кто стал употреблять золото в виде украшений. Да и вообще употреблять монету из какого то ни было материала — аморально, потому что благодаря монетному обращению стало возможно ростовщичество.

Феодальная теория денег, унаследовав взгляды древних, развивала их, доведя до логического конца. В рамках этой концепции, которую сегодня называют символической, деньги отождествлялись с единицами измерения. В документах и законодательных актах Средних веков и Возрождения деньги и меры стоят рядом, подчиняясь одним и тем же общим принципам.

Такой подход к деньгам особенно ярко проявился в учении Беркли. Он считал золото и серебро знаками для исчисления, обозначения и наблюдения за отношениями ценности. Поскольку денежные знаки лишь только инструмент для «перевода», то материал, из которого они изготовлены, не имеет значения. Такой же точки зрения придерживался и Локк, который рассматривал деньги не как богатство, а как свидетельство о праве на него, имеющее «воображаемую ценность»1.

Средневековая теология во многом продолжила выработанную античностью космологическую концепцию единства всего сущего. Так, например, Блаженный Августин исходил из христианско-мифологического представления о том, что Бог распространяет свою абсолютную власть не только на природу и индивидуальную человеческую жизнь, но и на все без исключения события коллективной жизни.

В воззрениях на природу денег представители средневековой телеологии были номиналистами. Так, Фома Аквинский давал следующее объяснение сущности денег: «Сами по себе деньги не имеют никакой цены, идею денег никоим образом нельзя отделить от идеи пользования деньгами. Тот, кто занимает деньги, занимает, собственно, только известную возможность приобрести известные ценности».

Русская экономическая мысль находилась в рамках данной концепции. Так, И. Вавилов отмечал, что «деньги суть воображаемая ценность», стоимость которой определяется «по видимой численности и <... > по предполагаемому качеству»1. И. Посошков писал, что стоимость медной монеты в России определяется отнюдь не весом металла, а доверием к верховной власти1.

Итак, на первом этапе развития системы теорий денег доминирующий метод исследования характеризовался «всеобщностью». Такой подход провозглашал единство мира и универсальность закона, изучавшего этот мир. Вопрос о появлении и сущности денег решался исходя из этических принципов.

Параллельное хождение двух форм денег предопределило и предмет изучения — вещные денежные знаки (естественные блага) и монеты (искусственные блага) как их символы. Причем монета рассматривалась исключительно как счетная единица, условный знак, инструмент обмена.