Торговля кредитом: случай Амстердама

В XVI и XVII вв. голландцы были перевозщиками товаров для всей Европы. Такая система перевалочной торговли оборачивалась монополией. И если голландцы были "на самом деле перевозчикам для всего света, коммерческими посредниками, комиссионерами и маклерами для всей Европы" (так говорил Дефо в 1728 г.), то происходило это не оттого, как полагал ЛеПотьеде лаЭтруа, что "все нации соблаговолили сие терпеть", но потому, что они не могли этому помешать. Голландская система была построена на совокупности торговых взаимозависимостей, которые, будучи связаны друг с другом, образовывали ряд почти обязательных каналов обращения и пepераспределения товаров.

Такая гипертрофированная функция складирования и перераспределения возможна была только потому, что она придавала форму, ориентировала и даже изменяла остальные торговые функции. "Политический опыт" Жан-Франсуа Мелона (1735 г.) отмечал это применительно к банку - правда, не слишком ясно, но рассуждение его, несомненно, заходило довольно далеко. "Хороший банк, - говорит он, - это тот, который не платит", т. е. такой, который не занимается эмиссией. Амстердамский банк и его образец Венецианский банк отвечали этому идеалу.

Там все "крутилось на письме". Вкладчик рассчитывался переводом, используя фиктивные деньги, так называемые банковские деньги, которые по отношению к ходячей монете имели ажио, pовнявшееся в среднем 5% в Амстердаме и 20% в Венеции. Вот как Мелон, напомнив об этих понятиях, противопоставляет Амстердам и Лондон. "Амстердамский банк, - объясняет он, должен был крутиться на письме, ибо Амстердам получает много, а потребляет мало. Он получает морем большие партии, чтобы отправить такие же дальше [это означает дать определение перевалочной торговли]. Лондон же потребляет... собственное продовольствие, и его банк должен состоять из бумаг, оплачиваемых по требованию". Речь идет о противопоставлении одной страны, которая главным образом занимается торговлей перевалочной и транзитной, другой стране, где спектр обращения, широко oткрытый для внутренних сетей потребления и производства, постоянно нуждается в реальных деньгах.

Если Амстердам не имел эмиссионного банка с повседневной озабоченностью о кассовой наличности металлической монеты, так это потому, что он в нем почти не нуждался. В самом деле, то, чего требовала перевалочная торговля, - это легкие и быстрые расчеты, которые позволяли взаимно компенсировать многочисленные платежи, не прибегая к риску, связанному с наличными, и аннулировать большей частью эти платежи игрою клиринга. С этой точки зрения амстердамская банковская система имела ту же природу, что банковская система ярмарок старого типа, включая и самоновейшие генуэзские ярмарки, но была намного более гибкой и быстродействующей в силу своего постоянного характера.

Согласно отчету "бухгалтеров банка", такая фирма, как Хоупы, в нормальные времена, до кризиса 1772 г., ежедневно проводила, кредитом или дебетом, "60-80 статей банковских расчетов". По словам одного надежного свидетеля, около 1766 г. в Амстердамском банке наблюдалось "увеличение оборота до десяти и двенадцати миллионов флоринов в день". Но зато Амстердамский банк не был инструментом кредита, поскольку вкладчикам под страхом штрафа воспрещалось превышать суммы их счетов. А ведь кредит, необходимый на любом рынке, был в Амстердаме жизненной необходимостью, принимая во внимание ненормальную массу товаров, которые закупались и помещались в пакгаузы лишь ради того, чтобы быть реэкспортированными несколько месяцев спустя, принимая также во внимание, что оружием голландского негоцианта против иностранца были деньги, многообразные авансы, предлагаемые для того, чтобы лучше купить или лучше продать. На самом деле голландцы были для всей Европы торговцами кредитом, и в этом заключалась тайна их процветания. Этот дешевый кредит, в изобилии предлагавшийся амстердамскими фирмами и крупными купцами, выбирал многообразные пути, - от самой благоразумной торговли до безудержной спекуляции.