"Финансовая революция" в Англии

История капитала перекрывает первую английскую промышленную революцию, она предшествует ей, проходит через нее, выплескивается за ее пределы. В случае исключительно быстрого роста, который все двигал вперед, капитал тоже трансформировался, рос в объеме, и промышленный капитализм утверждал свое значение, вскоре захлестнувшее все. Но был ли он новой формой, посредством которой будто бы рождался капитализм-рождался в истории вообще и в собственной своей истории? Посредством которой он якобы достиг своей завершенности и своей истинности благодаря массовому производству современных обществ и огромному весу основного капитала? А раньше не было ли все просто предварительным этапом, детскими формами, диковинами для историков-эрудитов? Именно к такой мысли зачастую подталкивает, более или менее определенно, историческое объяснение. Оно не ошибочно, но нельзя сказать, что оно справедливо.

На мой взгляд, капитализм-это старое приключение: когда начиналась промышленная революция, он имел за собой обширное прошлое, состоявшее из опытов, не всегда бывших только торговыми. Настолько, что в Англии первых лет XIX в. капитал предстал в различных своих классических формах, которые еще все были живы: капитала сельскохозяйственного, который еще в 1830 г. один только составлял половину английского национального достояния; капитала промышленного, который увеличивался очень медленно, а затем очень стремительно; капитала торгового, весьма давнего, относительно менее важного, но распространившегося в масштабе свего мира и создавшего колониализм, которому вскоре придется искать название и оправдания; наконец (если совмещать банковское дело и финансы), капитала финансового, не дожидавшегося для своего существования мирового первенства лондонского Сити. Для Гильфердинга227 именно XX в. с его изобилием акционерных обществ и колоссальной концентрацией денег во всех их формах сделает будто бы возможным появление и главенство финансового капитализма в той троице, где промышленный капитализм будет якобы Богом-отцом, торговый капитализм, весьма второстепенный,-Богом-сыном, а денежный капитализм-Святым Духом, пронизывающим все228.

В большей степени, чем на этот спорный образ, обратим внимание на то, что Гильфердинг протестовал против мысли о чисто промышленном капитализме, что мир капитала он рассматривал как развернутый спектр, в котором финансовая форма-совсем недавняя, на взгляд исследователя, - станет будто бы стремиться возобладать над прочими, проникнуть в них.господствовать над ними. Это точка зпения, под которой я бы без труда подписался, если допустить, что множественность капитализма - дело старинное, что финансовый капитализм не был новорожденным 1900-х годов и что даже в прошлом, пусть только в Генуе или в Амстердаме, он уже умел (после сильного роста торгового капитализма и накопления капиталов, превышавшего нормальные инвестиционные возможности229) овладевать рынком и какое-то время господствовать над всем деловым миром.

Что касается Англии, то очевидно, что весь спектр, включая и подъем "денежного капитализма", раскрылся задолго до начала XX в. Задолго до этой даты, в потоке революций, что пронизывали бурный рост Англии, была даже финансовая революция, протекавшая вперемешку с индустриализацией страны, которая если ее и не вызвала, то по меньшей мере сопровождала и даже сделала возможной. Часто утверждают, что английские банки не финансировали индустриализацию. Но новейшие исследования доказывают, что кредит, долгосрочный и краткосрочный, поддерживал предпринимательскую деятельность в XVIII и даже в XIX в.230

Английский банк, основанный в 1694 г., был стержнем целой системы. Вокруг него, опираясь на него, располагались частные лондонские банки: в 1807 г. их было 73, в 20-е годы XIX в.-примерно сотня231. В провинции "сельские банки" (countrybanks), появившиеся самое малое с начала XVIII в., умножившиеся вослед Компании Южных морей, затем вовлеченные в ее банкротство (SeaBubble), были в 1750 г. в числе всего одной дюжины, но в 1784 г. их 1797 г. - 290, в 1800 г. - 370 и по меньшей мере 650 к 1810 г. К этой же самой дате другой автор насчитывает их 900, вне сомнения учитывая отделения, которые иные из них содержали. Правда, что это внезапно возникшее поколение банков было торжеством лилипутов (банки не имели право насчитывать больше шести компаньонов233), и так ж, как спекуляция, которая не была привилегией Лондона, это поколение было порождено местными конъюнктурой и потребностями. "Банк графства"234 очень часто бывал всего лишь дополнительной конторой, открытой в давно существовавшем предприятии, где выпуск кредитных билетов, учет векселей и ссуды становились добрососедскими услугами, нередко оказывавшимися запросто. Такие импровизированные банкиры выходили из людей самых разнообразных профессий: Фостеры в s Кембридже были мельниками и хлеботорговцами; в Ливерпуле большинство банков было порождением торговых фирм; Ллойды в Бирмингеме пришли из торговли железом; д Смиты в Ноттингеме были торговцами-чулочниками; Герни в Норидже-торговцами пряжей и изготовителями шерстяных тканей; в Корнуолле банкиры в большинстве своем были владельцами горных разработок, в других местностях-торговцами солодом или хмелем или же пивоварами, суконшиками, галантерейщиками, сборщиками дорожных пошлин235.

В общем, банки зарождались в XVIII в. из местной конъюнктуры, примерно таким же образом, как и первые предприятия новых видов промышленности. Эта провинциальная Англия нуждалась в кредите, испытывала потребность в обращении векселей, в наличных деньгах, и частные банки все эти функции выполняли, поскольку они даже имели право выпускать кредитные билеты. Для них это было прекрасным источником прибылей, ибо (по крайней мере поначалу, пока им оказывали достаточно доверия, чтобы оставлять у них вклады), именно создавая деньги, они расширяли свой кредит. В принципе эти банки имели некий золотой запас дляпокрытая своих эмиссий, но, едва наступал кризис, едва публика начинала волноваться, как то было в 1745 г., они вынуждены были со всей поспешностью изыскивать наличные в лондонских банках, чтобы избежать банкротств. Впрочем, избежать последних удавалось не всегда, в особенности во время кризисов 1793 и 1816 гг. И такие крахи вполне доказывают, что местные банки предоставляли крупные займы не только на короткий, но и на длительный срок.

Однако в целом система была прочна, так как она практически, если и не официально, поддерживалась Английским банком, игравшим роль "заимодавца на крайний случай". Его запасов наличности обычно хватало для покрытия неожиданных выплат частным банкам, лондонским или провинциальным, в случае затруднений. После 1797 г., когда билеты Английского банка перестали обмениваться на золото, они сделались для местных банков той монетой, на которую они на будущее обязывались обменивать свои собетвенные кредитные билеты. Явный признак общей стабильности: частные банки стали депозитными банками, увеличив в силу этого свою способность предоставлять авансы как фермерам и земельным собственникам, так и промышленникам и владельцам шахт или строителям каналов239. Последние не упускали такой возможности: герцог Бриджуотерский-прекрасный тому пример.

Когда начиная с 1826 г. законом было разрешено создание акционерных банков (jointstockbanks)2 , они образовали новое поколение банков-более солидных, лучше снабжавшихся капиталами, нежели предшествовавшее поколение. Но были ли они осторожнее? Нет, им нужно было оспаривать клиентуру у банков, уже существовавших, рисковать больше, чем они. И их число росло на глазах: в 1836 г. их было 70, но с 1 января по 26 ноября того же года 42 акционерных банка "были организованы и вступили в конкурентную борьбу с теми, что уже существовали". Вскоре их будет сотня и со своими многочисленными отделениями они уравняются в количестве с сельскими банками, которые с того времени будут выглядеть как учреждения устаревшие.

Лондон долго будет закрыт для акционерных банков, однако в конечном счете они в него прорвутся. И вот в 1854 г. они оказались допущены в Расчетную палату столичных банков, т. е. в полной мере стали учавствовать в том обращении денег и кредита, единственным, сложным и все усложнявшимся сердцем которого был Лондон. Расчетную палату, которая была создана в 1773 г. для компенсационных расчетов между банками, восторженно описывает в 1811 г. француз Морис Рюбишон. "Механизм обращения,-пишет он,-устроен таким образом, что можно говорить, что в Англии нет ни бумаг, ни денег. Сорок лондонских кассиров производят между собою почти все платежи и сделки королевства; собираясь ежевечерне, они, естественно, обмениваются ценностями, коими располагают друг на друга, так что векселя на тысячу луидоров зачастую бывает до статочно, чтобы прекратить обращение нескольких миллионов"242. Восхитительное изобретение! Тем не менее именно таких же выражениях наблюдатели XVI или XVII в. описывали механизмы традиционных ярмарок-лионских или безансонских (пьяченцких). С тою разницей, и немаловажной, что собрания для клиринговых расчетов происходили в JIoндоне ежедневно; прежние и великие ярмарки собирались четырежды в год...

С другой стороны, банку принадлежала роль, которой ярмарка играть не могла. "В этой стране,- писал один умный француз,-ни одно лицо, занимающееся торговлей либо нет, не держит деньги при себе; оно их помещает у банкира, вернее-кассира, на которого выписывает [платежные документы], который ведет его счета и оплачивает все его расходы в соответствии с его кредитом" 243. Сконцентрированные таким образом в банке деньги не остаются в бездействии, они становятся деньгами движущимися, рискующими, ибо ни банкир, ни кассир не оставляют их дремать в своих сейфах. Как говорил Рикардо, отличительная функция банкира "начинается с того момента, как он использует деньги других"Вдобавок имелись деньги, обращавшиеся в принудительном порядке между Английским банком и английским правительством, между этим банком-механизмом и шансом "на крайний случай"-и прочими банками и торговыми и даже промышленными предприятиями. При посредстве сберегательных банков (savingbanks) происходил также и захват денег, скопленных бедняками,-операция громадная, как говорилось в одном французском письме, ибо "сие богатство бедноты [взятое в его массе] в Англии больше, нежели coстояния богачей во многих других королевствах"